Личная дружба
Ирэн Андреева

Я познакомилась с Ксенией Муратовой в толпе абитуриентов, дожидавшихся
списков принятых на Отделение искусствознания Исторического факультета
МГУ в конце августа 1957 года. Это было время некоторой свободы в СССР
после смерти Сталина и прихода к власти Хрущёва. В обществе, особенно в
среде молодёжи, царило возбуждение и лёгкость общения.
Ксения назвала себя Асей, как её называли в семье, о чём я узнала несколько
позже. Уже в первые дни занятий наша взаимная симпатия стала перерастать
в дружбу, продолжавшуюся вплоть до её последнего дня, когда она нас поки-
нула.
За эти долгие годы мы стали почти родными людьми, несмотря на разницу в
возрасте. В 1957 году мне было уже 24 года, у меня были муж и четырехлетний
сын, а Асе при поступлении в МГУ только в ноябре исполнилось 17 лет. К тому
же мы происходили из разной социальной среды. Я из семьи так называемой
‘интеллигенции в первом поколении’ − мама врач, папа инженер. Ася же по
отцу − из русской интеллигенции с глубокими корнями. Её отец М. В. Муратов,
профессор Геолого-разведочного института, занимался историей строения
земли и океанского дна. Мама И. К. Иванова − палеонтолог, открывшая на Дне-
стре несколько стоянок первобытного человека. Среди родственников только
П. П. Муратов был предшественником избранной Асей профессии.
Все годы в МГУ мы сидели рядом и вместе готовились к зачётам и экзаме-
нам. Ася научила меня делать шпаргалки, что меня несказанно удивило: ведь
она была такой правильной ‘отличницей’ по всем предметам!
Свободное время мы посвящали походам на выставки запрещённых до вре-
мени Хрущёва художников 1920-1930-х годов, в мастерские новых художников
андеграунда и на бурные собрания молодёжи в Политехническом музее, где
читали свои стихи молодые поэты этих лет.
Каждый учебный год заканчивался практикой − выездами в места сохранив-
шихся памятников древнерусской архитектуры и росписей в них. Мы побы-
вали в Новгороде и Пскове, в Вологодской области, во всех городах Золотого
кольца, в музеях Ленинграда, и кроме того, в Самарканде, Бухаре и т. п. Это
были весёлые поездки, с приключениями и знакомством с людьми, которых
мы, конечно, не встречали в Москве. Оставшееся летнее время мы тоже ста-
рались проводить вместе. Но мне приходилось делить его с мужем и сыном,
чтобы изловчиться съездить и с Асей в Крым. Там её отец проводил работы со
своими аспирантами, а мы разъезжали на их грузовике то на Азовское море,
то в Гурзуф, то в Форос.
Так проходило студенческое время. В конце наши профессиональные инте-
ресы разошлись. Ася рано увлеклась историей средневекового искусства За-
падной Европы. А я занялась современной архитектурой и дизайном. Тем не
менее, это не помешало нашей тесной дружбе.
Однажды Ася удивила меня, сообщив, что она включена райкомом комсо-
мола в туристическую группу молодёжи, направляемой в Италию. Ведь ком-
сомольской активисткой она не была никогда! Это была её первая в жизни
поездка в Италию.
Ещё больше она удивила меня своим ответом на мой вопрос, что произвело
на неё самое большое впечатление в этой поездке: «Итальянские мужчины!»,
что вообще-то не удивительно. Молодая красавица с тонкими чертами лица,
голубыми глазами и пышными, слегка вьющимися золотыми волосами не
могла оставить равнодушными итальянцев любого возраста − воплощённый
идеал итальянского Возрождения.
После университета Ася работала в Музее изобразительных искусств, затем
преподавала в МГУ на нашем Отделении искусствознания.
В 1967 году мы повидались с ней в Париже. Там проходила большая вы-
ставка в связи с 50-тилетием Советской власти, и Ася работала на ней комис-
саром раздела древнерусской живописи. На этот раз я впервые летела в
Италию, но с пересадкой в Париже. И мы провели вместе чудесный день − с
утра до позднего вечера. Ещё более важно, что для меня у Аси было поручение.
Дело в том, что у неё в разгаре был роман с итальянским художником Франко
Мьеле. Они собирались жениться и он уже купил квартиру в Риме. Ася велела
мне придирчиво проверить, что он, по её выражению ‘там наворочает’. Я, ко-
нечно, выполнила её приказ.
Но сама история этого романа могла бы послужить сюжетом весёлой но-
веллы, правда, с грустным концом. Они познакомились в Москве и каждый его
приезд (а приезжал он к ней и по 2 и по 3 раза в год!) требовал изобретательной
маскировки. Она не могла его представить своим родителям, и не могла встре-
чаться с ним в гостинице, чтобы не ‘засветиться’: КГБ постоянно следило за
иностранцами. Мне выпала нелёгкая задача находить им каждый раз нейтраль-
ное место для встреч.
Они поженились в 1970 году. Но судьба любит не только весёлые, но и злые
шутки. К этому времени Ася встретила в Крыму другого человека и ‘потеряла
голову’. Приехав в Рим, она оставила Франко, и переехала в Париж, где у неё
был хороший знакомый, ставший и помощником, и отчасти её покровителем.
Первые годы были тяжёлыми. Новый роман был лишь её фантазией, непосто-
янными были и работа и жильё. В это время нам не удавалось повидаться − она
не могла приехать в Москву, и я не имела возможности приехать в Париж. Мы
только изредка перезванивались и переписывались, тогда ещё лишь по почте.
Наконец, жизнь в Париже наладилась. Она получила работу в университетах
“Paris-Nanterre” и “Rennes 2”, защитила докторскую диссертацию, купила квар-
тиру. Теперь уже нам удавалось повидаться в Париже неоднократно.
Я даже побывала пару раз на её лекциях в “Rennes 2”. Мало того, что прихо-
дилось вставать в 5 часов утра, чтобы успеть на поезде к первой лекции, так
ещё меня потрясала студенческая аудитория: развязные, грязные молодые
люди, с засаленными косичками а-ля африканцы и в рваной одежде. Я поняла,
что в Школе-студии МХАТ в Москве, где я читала курс по истории костюма и
материальной культуры будущим постановщикам театральных спектаклей,
мои студенты едва ли не дворяне.
А дальше наша дружба с Асей приобрела уже ‘международный’ характер.
Сначала обычно я посещала её в Париже. В 1988 году я приехала в Париж со
съёмочной группой Центрального телевидения. Мой муж кинорежиссёр сни-
мал фильм Женщина. Вариант судьбы. Речь шла о трёх подругах: обо мне, об
Асе и об Эвелине Шац, которая ещё в 1957 году начинала вместе со мной и
Асей учиться в МГУ, вскоре вышла замуж за итальянского студента и уехала
в Италию. Однако, наша дружба продолжалась все последующие годы. При-
чём, Эвелина временами служила нашей с Асей связным, поскольку чаще Аси
приезжала в Москву. Съёмки были весёлыми. Но фильм прошёл на телевиде-
нии всего один раз из-за неразрешённой эмиграции одного из участников съё-
мочной группы. Так наказывали и непричастных в бывшем Советском Союзе.
В 2000 году я со своей семьёй переехала в Мюнхен. С этого времени Ася
чаще навещала меня, чем я бывала у неё. В последние годы наши встречи ино-
гда совпадали и в Москве. В 2017 году в Москве в Асиной квартире, которую
мы выбирали в 1990-х годах вместе с ней, когда она решила купить квартиру
в Москве, мы второй раз после съёмок фильма встретились все втроём − Ася,
Эвелина и я. Просидели почти до утра.
Это была моя последняя встреча с любимой подругой. Ася уже начала бо-
леть, почему-то тщательно скрывая это от меня. Я уже догадалась, что про-
исходит, но очень надеялась на чудо. Мы регулярно перезванивались и
наконец, сговорились о встрече в Москве.
Ей помешала болезнь приехать к запланированному сроку, а я из-за деловых
причин не смогла отложить свою поездку.
И вдруг все планы рухнули. Ася ушла от нас навсегда.
Мне остались только любовь к ней, её статьи и книги, мои воспоминания о
счастье этой бесценной дружбы и горечь утраты.