Личная дружба
Ирэн Андреева

Я познакомилась с Ксенией Муратовой в толпе абитуриентов, дожидавшихся списков принятых на Отделение искусствознания Исторического факультета МГУ в конце августа 1957 года. Это было время некоторой свободы в СССР после смерти Сталина и прихода к власти Хрущёва. В обществе, особенно в среде молодёжи, царило возбуждение и лёгкость общения. Ксения назвала себя Асей, как её называли в семье, о чём я узнала несколько позже. Уже в первые дни занятий наша взаимная симпатия стала перерастать в дружбу, продолжавшуюся вплоть до её последнего дня, когда она нас поки- нула. За эти долгие годы мы стали почти родными людьми, несмотря на разницу в возрасте. В 1957 году мне было уже 24 года, у меня были муж и четырехлетний сын, а Асе при поступлении в МГУ только в ноябре исполнилось 17 лет. К тому же мы происходили из разной социальной среды. Я из семьи так называемой ‘интеллигенции в первом поколении’ − мама врач, папа инженер. Ася же по отцу − из русской интеллигенции с глубокими корнями. Её отец М. В. Муратов, профессор Геолого-разведочного института, занимался историей строения земли и океанского дна. Мама И. К. Иванова − палеонтолог, открывшая на Дне- стре несколько стоянок первобытного человека. Среди родственников только П. П. Муратов был предшественником избранной Асей профессии. Все годы в МГУ мы сидели рядом и вместе готовились к зачётам и экзаме- нам. Ася научила меня делать шпаргалки, что меня несказанно удивило: ведь она была такой правильной ‘отличницей’ по всем предметам! Свободное время мы посвящали походам на выставки запрещённых до вре- мени Хрущёва художников 1920-1930-х годов, в мастерские новых художников андеграунда и на бурные собрания молодёжи в Политехническом музее, где читали свои стихи молодые поэты этих лет. Каждый учебный год заканчивался практикой − выездами в места сохранив- шихся памятников древнерусской архитектуры и росписей в них. Мы побы- вали в Новгороде и Пскове, в Вологодской области, во всех городах Золотого кольца, в музеях Ленинграда, и кроме того, в Самарканде, Бухаре и т. п. Это были весёлые поездки, с приключениями и знакомством с людьми, которых мы, конечно, не встречали в Москве. Оставшееся летнее время мы тоже ста- рались проводить вместе. Но мне приходилось делить его с мужем и сыном, чтобы изловчиться съездить и с Асей в Крым. Там её отец проводил работы со своими аспирантами, а мы разъезжали на их грузовике то на Азовское море, то в Гурзуф, то в Форос. Так проходило студенческое время. В конце наши профессиональные инте- ресы разошлись. Ася рано увлеклась историей средневекового искусства За- падной Европы. А я занялась современной архитектурой и дизайном. Тем не менее, это не помешало нашей тесной дружбе. Однажды Ася удивила меня, сообщив, что она включена райкомом комсо- мола в туристическую группу молодёжи, направляемой в Италию. Ведь ком- сомольской активисткой она не была никогда! Это была её первая в жизни поездка в Италию. Ещё больше она удивила меня своим ответом на мой вопрос, что произвело на неё самое большое впечатление в этой поездке: «Итальянские мужчины!», что вообще-то не удивительно. Молодая красавица с тонкими чертами лица, голубыми глазами и пышными, слегка вьющимися золотыми волосами не могла оставить равнодушными итальянцев любого возраста − воплощённый идеал итальянского Возрождения. После университета Ася работала в Музее изобразительных искусств, затем преподавала в МГУ на нашем Отделении искусствознания. В 1967 году мы повидались с ней в Париже. Там проходила большая вы- ставка в связи с 50-тилетием Советской власти, и Ася работала на ней комис- саром раздела древнерусской живописи. На этот раз я впервые летела в Италию, но с пересадкой в Париже. И мы провели вместе чудесный день − с утра до позднего вечера. Ещё более важно, что для меня у Аси было поручение. Дело в том, что у неё в разгаре был роман с итальянским художником Франко Мьеле. Они собирались жениться и он уже купил квартиру в Риме. Ася велела мне придирчиво проверить, что он, по её выражению ‘там наворочает’. Я, ко- нечно, выполнила её приказ. Но сама история этого романа могла бы послужить сюжетом весёлой но- веллы, правда, с грустным концом. Они познакомились в Москве и каждый его приезд (а приезжал он к ней и по 2 и по 3 раза в год!) требовал изобретательной маскировки. Она не могла его представить своим родителям, и не могла встре- чаться с ним в гостинице, чтобы не ‘засветиться’: КГБ постоянно следило за иностранцами. Мне выпала нелёгкая задача находить им каждый раз нейтраль- ное место для встреч. Они поженились в 1970 году. Но судьба любит не только весёлые, но и злые шутки. К этому времени Ася встретила в Крыму другого человека и ‘потеряла голову’. Приехав в Рим, она оставила Франко, и переехала в Париж, где у неё был хороший знакомый, ставший и помощником, и отчасти её покровителем. Первые годы были тяжёлыми. Новый роман был лишь её фантазией, непосто- янными были и работа и жильё. В это время нам не удавалось повидаться − она не могла приехать в Москву, и я не имела возможности приехать в Париж. Мы только изредка перезванивались и переписывались, тогда ещё лишь по почте. Наконец, жизнь в Париже наладилась. Она получила работу в университетах “Paris-Nanterre” и “Rennes 2”, защитила докторскую диссертацию, купила квар- тиру. Теперь уже нам удавалось повидаться в Париже неоднократно. Я даже побывала пару раз на её лекциях в “Rennes 2”. Мало того, что прихо- дилось вставать в 5 часов утра, чтобы успеть на поезде к первой лекции, так ещё меня потрясала студенческая аудитория: развязные, грязные молодые люди, с засаленными косичками а-ля африканцы и в рваной одежде. Я поняла, что в Школе-студии МХАТ в Москве, где я читала курс по истории костюма и материальной культуры будущим постановщикам театральных спектаклей, мои студенты едва ли не дворяне. А дальше наша дружба с Асей приобрела уже ‘международный’ характер. Сначала обычно я посещала её в Париже. В 1988 году я приехала в Париж со съёмочной группой Центрального телевидения. Мой муж кинорежиссёр сни- мал фильм Женщина. Вариант судьбы. Речь шла о трёх подругах: обо мне, об Асе и об Эвелине Шац, которая ещё в 1957 году начинала вместе со мной и Асей учиться в МГУ, вскоре вышла замуж за итальянского студента и уехала в Италию. Однако, наша дружба продолжалась все последующие годы. При- чём, Эвелина временами служила нашей с Асей связным, поскольку чаще Аси приезжала в Москву. Съёмки были весёлыми. Но фильм прошёл на телевиде- нии всего один раз из-за неразрешённой эмиграции одного из участников съё- мочной группы. Так наказывали и непричастных в бывшем Советском Союзе. В 2000 году я со своей семьёй переехала в Мюнхен. С этого времени Ася чаще навещала меня, чем я бывала у неё. В последние годы наши встречи ино- гда совпадали и в Москве. В 2017 году в Москве в Асиной квартире, которую мы выбирали в 1990-х годах вместе с ней, когда она решила купить квартиру в Москве, мы второй раз после съёмок фильма встретились все втроём − Ася, Эвелина и я. Просидели почти до утра. Это была моя последняя встреча с любимой подругой. Ася уже начала бо- леть, почему-то тщательно скрывая это от меня. Я уже догадалась, что про- исходит, но очень надеялась на чудо. Мы регулярно перезванивались и наконец, сговорились о встрече в Москве. Ей помешала болезнь приехать к запланированному сроку, а я из-за деловых причин не смогла отложить свою поездку. И вдруг все планы рухнули. Ася ушла от нас навсегда. Мне остались только любовь к ней, её статьи и книги, мои воспоминания о счастье этой бесценной дружбы и горечь утраты.